(no subject)

[davels]

Фельдшер Ю. вместе с врачом везут больного в стационар с энтероколитом. Больной жалуется на боли в животе и частый жидкий стул. Очередной приступ его хватает прямо в салоне, причем хватает, как говорится, за живое. Врач, сидевший вместе с фельдшером, торопливо достает тазик для рвотных масс (в просторечьи - блевательницу), они с фельдшером усаживают больного на носилки так, чтобы ягодицы свисали, сдирают с него штаны и подставляют тазик под анус. Акт дефекации прошел быстро, шумно и очень ароматно. Атмосфера в салоне мгновенно стала непригодна для жизни кислорододышащих. Дабы избежать удушья, врач торопливо открыл окошко на двери и, размахнувшись пошире, выплеснул фекалии на улицу. Сзади раздался дикий визг тормозов. Врач и фельдшер, холодея, взглянули в окна задних дверей и увидели, как резко остановилась серебристая иномарка, чье лобовое стекло справа украшала коричневая "клякса". А за этим стеклом виднелся силуэт широких плеч и не менее широкой ряхи, к этим плечам приросшей. Врач, отшвырнув блевательницу, кинулся к переборке и забарабанил кулаками в окно:
- Серега, включай мигалку и вали по встречной, быстро!!! Он нас сейчас убьет!!
Сдается мне, на одного человека, не любящего "Скорую", в тот день в стране стало больше.


С приемным отделением инфекционной больницы у нас вечная вражда. Персонал там грубейший, в подавляющей массе - 70-летние склочные бабушки, каждого нами доставленного больного воспринимают как личное оскорбление для себя. Просьбу обработать машину после перевозки сопровождают такими комментариями, что и старый боцман покраснеет.
Везем дядьку алкогольного типа, три дня страдающего диареей и гипертермией под 39 оС. Дядька, с искаженным лицом держащийся за ягодицы, рассказывает, что из него «хлещет и передом и задом» уже вторые сутки. Действительно, бледноват. Но, поскольку прямо перед нашим приездом он полчаса провел в туалете, мы особенно не беспокоились, усадили его в машину, поехали. Дорогой он мялся, мялся, но, когда стояли в пробке, не выдержал:
- Ребятушки, я ср*ть хочу.
- Ты так не шути, - пригрозил я. - Нам еще километров десять... ЧТО, СИЛЬНО?!
- Ага! - и видно, что не врет. На лбу аж пот выступил.
Делюсь с доктором новостями - хорошо, что Иваныч у меня человек бывалый.
- Доставай жгуты, наложи ему сверху на брюки в районе щиколоток.
Достаю, затягиваю.
- А теперь? - с мукой спрашивает мужик.
- Теперь - давай. Штаны тебе все равно стирать.
Он и дал, прямо туда, с оханьем и характерными звуками. Брючки у колен сразу потяжелели.
Привозим его в приемное инфекции. Встречает старая грымза Инфузория (для нее это слово ругательное, она им всех награждает).
- Чё это?
- Это больной, - скромно отвечаю я, быстренько заводя его внутрь.
- А чего жгуты? - подозрительно спрашивает Инфузория. - Отек снимали, что ли?
- Нет. Так...
- Тогда хрена вы их понацепляли?- вспыляет старушенция, рывком снимая оба жгута...
Картина маслом: обреченно потупившийся больной, жидкий стул, брызнувший по его кроссовкам и полу, жуткая вонь в приемном и отвисшая челюсть Инфузории.
- Жгутики верните, пожалуйста, - вежливо говорю я, вынимая их из помертвевших и пальцев.
- Ах ты... ах вы... я тебя! Да я вас!!!
- Сопроводительный на столе! - уже убегая, ору я.